
Духовные дела милосердия – прощение обид
Дела милосердия, рекомендованные Церковью, не имеют приоритета друг над другом, но все имеют одинаковую важность.
Как можно простить обиды? Кто может ответить на этот вопрос? Может Милость от боли прийти к прощению? Есть те, кто ответил не словами, а действенным и неизгладимым примером.
Некоторые художники также обобщили перенесенные страдания и прощение в некоторых образах, которые остаются не только шедеврами искусства, но, прежде всего, поводом для размышлений и обучения. «Христос у колонны» Браманте (1444/1514) следует рассматривать хотя бы несколько минут, чтобы получить частичный ответ на первоначальный вопрос.
Автор, родившийся в бедной семье недалеко от Урбино, получил образование в среде семьи Монтефельтро и вскоре был призван в Милан, где оставил архитектурные работы большой важности. Он не имеет репутации великого художника, но эта картина 1490 года в музее Брера является единственной картиной на дереве, которая имеет определенную атрибуцию, и она настолько красива, что оставляет нас завороженными. Как мы знаем, вся жизнь Христа была прожита, помимо всего прочего, ради прощения грехов.
Иконография того времени, до распятия, изображала Иисуса связанным, пока бичеватели свирепствовали над Ним в том месте, где Его допрашивали и пытали.
С другой стороны, Браманте исключает других персонажей и показывает нам только Иисуса по пояс, с лицом уникальной красоты и духовности, с тщательным анализом деталей, которые определяют эти ясные глаза, из которых падает прозрачная слеза, знак той жалости, которая больше относится к мучителям, чем к Его судьбе. Он помещает опухший левый глаз в тень, в то же время показывая полуоткрытый рот Мастера в процессе разговора с теми, кто его бил, диалог, который, безусловно, призывает к обращению и прощению.
Фронтальное освещение создает игру цветных отражений, от ярко-белокурых и лазурных, до рыжеватых волос и бороды, подчеркивая мускулатуру торса этого совершенного тела, схваченного толстыми канатами, привязанными к колонне эпохи Возрождения. Между головой и плечами Христа, через открытое окно, ясно виден пейзаж, демонстрирующий безмятежность творения, в то время как на подоконнике стоит золотая дароносица, намекающая на Евхаристию.
Нелегко синтезировать скорбь и милосердное прощение через изображение; Уильям Бугро (1825/19059) преуспел в этом с «Пьетой» 1825 года (долгое время собственностью Мела Гибсона). Англичанин по происхождению и католического вероисповедания, он создал работы высокого качества, характеризующиеся его искусным живописным мастерством, полученным из анатомических и реалистических исследований его времени. На этой картине Богоматерь с любовью обнимает тело Иисуса после распятия.
Золото нимбов, украшенных неоклассическим декором, за черной мантией, лишенной светотени и объема, усиливает скорбное выражение лица Девы. В тени большие темные глаза, покрасневшие от слез, которые явно текут по ее лицу; ее губы сомкнуты силой прощения, неспособные произнести даже жалобу. Она произносит свой безмолвный плач, который, кажется, спрашивает, почему было сделано так много зла, когда она прижимает к своему наполненному милосердием сердцу своего Сына, снятого с креста, положившего голову, откинутую на плечо Матери.
Но ближе к нашему времени живописная интерпретация блудного сына Тиссо. Изначально превосходный интерпретатор парижской мирской жизни 19 века, после мистического кризиса он переехал в Палестину, где изучал Новый Завет в течение десятилетия. Джеймс Тиссо, родившийся в Нанте в 1836 году, создал сотни гравюр и иллюстраций, относящихся к различным эпизодам из жизни Иисуса.
«Возвращение» предлагает человеку всех времен отразить себя, через этапы и ошибки жизни, в блудном сыне. Картина показывает нам объятия отца и сына в порту, напоминающем его Нант, где стадо свиней собирается быть погруженным на корабль, в то время как бесстрастно, с правой стороны лодки, брат наблюдает за сценой, как явная отсылка к притче.
Тиссо посредством игры света и тени передает ощущение тяжести, которая легла на сердца двух персонажей: сына, у которого ноги почти внезапно согнулись при виде отца, и родителя, который при виде сына роняет шляпу, чтобы наклониться и обнять его.
Лицо молодого человека почти исчезает в объятиях родителя, в то время как его руки цепляются за отца, который в свою очередь гладит голову сына и, кажется, восстанавливает, с прощением, утраченное достоинство. Все эмоционально вовлекает зрителя работы и, кажется, подразумевает сильные эмоции, которые испытывают главные герои.
Нежность этого жеста, столь эффектно проиллюстрированная Иаковом, вместе с достойными восхищения примерами Иисуса, Марии и великих святых, безусловно, может дать нам силы совершать это дело милосердия.